Пускай талдычат россиянам «вата вы!»
Потомки иродов – бандеровских собак,
Но коль бы братьев не было Игнатовых,
Вас время превратило бы в форшмак.

Жил Пётр Игнатов – большевик бывалый –
Что на Кубань привёл Советов власть,
Завёл жену, потом родился малый.
Его решили Женькою назвать.

Родился сын еще один помладше
Игнатов Гений – имя хоть куда,
Уже с пеленок помогал мамаше,
Не избегал тяжёлого труда.

Коль там отец застрянет на работе,
То Генька сразу сходу за топор
И на делянку! До седьмого пота
Дрова рубает, брызжет аж из пор.

А брат его Евгений, что постарше,
Он тоже работяга будь здоров!
Но труд ему другой природы краше,
Науки слышит Женька чудный зов.

Кто знает, может новый Ломоносов
Развился б из такого вот ума,
Но только горе постучалося без спроса.
Упало небо. Началась война…

Игнатов Женя позакинул книжки,
А младший Генька отложил топор,
Вдруг выросли вчерашние мальчишки,
В их рюкзаках – взрывателей набор.

Бредут по лесу партизаны-братья
И думают о Родине своей,
А рядом с ними ковыляет батя –
Сын большевистских чистых он кровей.

Коль немца встретят – сразу расстреляют,
А бронепоезд – тут же подорвут,
Давно все в Краснодаре люди знают,
Что партизанский нрав у братьев крут.

Однажды утром встал Игнатов Пётр,
Порос брадою словно леший он,
Созвал детей и произнес им бодро:
«Хадем мочить немецкий эшелон…»

Игнатов Гений зачесал ладошки,
А брат Евгений зашуршал в углу,
Достал тут резво из мешка картошки
Он мину самодельную одну.

- Уж бахнем, папка! – прогремел Евгений
И брату он по-братски подмигнул –
Мы не дадим поставить на колени
Великую могучую страну!

- А то ж куды! – промолвил братец младший,
Пусть молодой, но взрослый был с лица, -
Накормим немца нашей русской кашей
Из пороха, тротила и свинца!

И засмеявшись братья моросили
До выхода землянки поскорей,
И думали о будущем России
И помнили, что нет ее родней.

А батя Пётр, сщурившись космато,
Наполнил кружку спиртом до краёв
И прокричал: - Коль брат пошел за брата,
Прогоним быстро этих холуёв!

И вот засада. Гений и Евгений
Сопят у рельсов, заводя снаряд,
В кустах сидит отец их на коленях,
От радости глаза его горят.

Он верит, что уже не за горами
Тот день, когда подымится с колен
Его народ, и немцы с кандалами
Пойдут послушно в забайкальский плен.

Но вдруг вблизи раздался гулкий скрежет
И бронепоезд рявкнул впереди
«Едрить-косить!» – подумал Пётр прежде
Завыло сердце сукою в груди.

Он видел жизнь как будто бы по кадрам,
Вот разрезает время эшелон,
А вот кричит ему Евгений: «Папа,
Ложись, ложись…» Тут впился в уши гром.

И чёрный дым ползет змеею в небо,
А бронепоезд прыгает в кювет.
И жизнь тот час же превратилась в ребус,
И логика сломала свой хребет.

Сидит Игнатов Петр и трясется,
Рыдает, как девчонка, большевик,
Не замечая, как пылает солнце,
Не слышит даже собственный он крик.

Евгений с Геней – черные от гари –
Лежат на травке, выжжены глаза,
Они за подвиг жизнь твою отдали,
Только вперед и нет пути назад.